Перед странами, бюджет которых базируется на добываемых и реализуемых на мировых рынках энергоресурсах, всегда стоит проблема — что делать с полученной выручкой. Варианта только два — тратить сразу или откладывать на будущее. В Европе сегодня есть две «нефтяные» страны, каждая из которых пошла своим путем Нидерланды и Норвегия. О том — какие выгоды и проблемы получили они от своего выбора, информирует агентство Bloomberg.

По его данным, Голландская счетная палата недавно опубликовала отчет о том, как власти страны использовали доходы от газовых месторождений за несколько десятилетий. Подчсеты показали, что, если бы правительство аккумулировало доходы в спецфонде, то примерно 265 млрд евро, полученных от реализации газа, превратились бы к 2014 году в 350 млрд.

Однако, вместо этого большая часть доходов бесследно «растворилась», попав в казну. Удалось выяснить только — на что потрачены 26 млрд евро (транспортные и экологические проекты, в частности — железная дорога, соединяющая Нидерланды с общеевропейской высокоскоростной ж/д системой). Однако, если бы был создан отдельный «газовый фонд», то всего один инвестиционный доход мог бы покрыть половину стоимости этих проектов.

Сейчас добыча газа голландскими компаниями падает, а государственные социальные обязательства нуждаются во всех газовых доходах, которые возможно получить. Как следствие, Нидерланды попали в «газовую ловушку». Хотя и не в такую серьезную, как Россия или арабские страны ОПЕК.

Другая ситуация, по оценке Bloomberg, у Норвегии. В 1990 году страна отделила углеводородные доходы от «основной экономики». Агентство сравнивает этот шаг по смелости — с отказом отдельного человека от алкогольной или наркотической зависимости. В результате Норвегия получила Правительственный пенсионный фонд, где сейчас аккумулировано более 900 млрд долларов. Этого вполне хватит, чтобы покрыть дефицит бюджета, с которым страна может столкнуться в 2030-х годах из-за роста числа пенсионеров.

Однако тут встал вопрос — куда инвестировать эти финансы? Власти вынуждены были перейти от гособлигаций к акциям, позже — к активам с развивающихся рынков, далее — к корпоративным облигациям и, наконец, к недвижимости.

При этом, качественных активов еле хватает, чтобы фонд мог продолжать управлять вложениями с обычным успехом. И на данном этапе фонду предлагается заняться уже прямыми и инфраструктурными инвестициями. Сейчас компания Norges Bank Investment Management, управляющая средствами фонда, постоянно нуждается в новых профессиональных менеджерах.

Однако с вложением этих денег тоже проблемы. Некоторые из входящих в коалицию партий хотят пересмотреть в меньшую сторону бюджетное правило, дающее возможность тратить в год до 4% от объема фонда. Но по мнению минфина страны, подобный рост госрасходов был бы чересчур велик.

Норвежцы не торопятся снижать налоги и покрывать дефицит бюджета нефтяными активами. Они знают, что богатым природными ресурсами странами следует держать высокие налоги, чтобы снижать уровень коррупции и сохранять ответственность властей перед гражданами. Но на этом фоне фонд, скорее всего, будет расти быстрее, чем Норвегия будет способна тратить инвестиционный доход. Сейчас он превысил вдвое годовой объем норвежского производства, и теоретически делает всех норвежцев миллионерами. Однако в реальной жизни граждан это малозаметно.

Такие проблемы, конечно, выглядят предпочтительней «углеводородной ловушки» Нидерландов. Однако в перспективе тоже способны доставить немало хлопот. Поскольку, как резюмирует агентство, норвежский опыт демонстрирует наглядно, что не все рынки справляются с притоком сырьевых капиталов.